В Италию в январе. Немыслимый подарок к моему Д.Р. Рим. День 2, часть 3.

Tогда, во второй день пребывания в Италии, у нас было еще запланировано подняться на Палатин, чтобы получить, наконец, представление об общем виде Рима.
Громада Колизея и примыкающего к нему Форума служат границей, отделяющей нас от древнего мира. Границей вроде бы чисто пространственной, но и в равной степени временной. Невольно впоминаются строчки Мандельштама:
...Мощная завеса
Нас отделяет от другого мира;
Глубокими морщинами волнуя,
Меж ним и нами занавес лежит...

Когда ты прошел мимо обычных контролеров, проверяющих наличие билетов и отсутствие всяких недозволенных предметов, то можно забыть, что ты в городе; ХХI века; ты сразу попадаешь в царство «мраморного хаоса» (Катино выражение). Но хаоса, надо признать, хорошо организованного: колонны или их фрагменты не разбросаны кое-как, а уложены в некоторoм порядке; можно даже говорить о продуманной композиции археологических артефактов. Ну, и через какое-то время возникает странное ощущение своей почти включенности в этот, такой далекий мир.

Вот я вижу роскошные мраморные капители, но они венчают не недосягаемую высь колонн, а просто установлены на вертикальных каменных глыбах на высоте 2-3 метра над землей. На одной из них очень удобно расположилась чайка – в полной безопасности, совершенно собой довольная - а почему бы ей не считать, что все окружающее было создано для ее удобства?


А неподалеку снова чайки на постаменте, но на этот раз  одна из них рассматривает Палатин, а другая вообще от всего отвернулась – надоело!


Справа от нас, на границе Палатина, виднеется хорошо сохранившаяся арка Септимия Севера.
Про этого правителя, в ознаменование побед которого была сооружена арка, очень неплохо сказано в тексте Кати. Короткий отрезок истории Рима III века нашей эры, но до предела плотно упакованный злодейскими убийствами! Про «славные победы» римлян,  ведомых Септимием Севером, над мифическими парфянами забыто уже давно, а вот про злодейства его потомков каждый может прочесть в школьном учебнике. Дальше на нашем пути мы встретим еще немало памятников Рима прошлых времен и почти всегда к ним будут применимы подобные, почти банальные рассуждения.


Совершенно другие эмоции вызывают мраморы, сохранившиеся от величественного храма Диоскуров. Ведь Диоскуры со времен Гомера – это полубоги-близнецы, один из которых мог управиться с самыми дикими конями, а второй не знал себе равных в кулачных боях, В Древнем Риме они почитались как олицетворение воинской доблести, но пришли другие времена, и среди новых богов не нашлось места этим славным персонажам. А жаль, судя по сохранившимся трем колоннам, храм, видимо, был совершенно замечательным, а уж про забытых героев Древней Эллады я и не говорю.

Чуть дальше мы оказались подле чудом сохранившегося памятника весталке. Я не нашел никаких намеков на то, как могли звать эту прекрасную особу. Мне ничего про нее не известно, и я вовсе не хочу бросать тень на ее репутацию. Могу только предположить, что и в прежние времена далеко не все римляне так уж верили в непорочность служительниц богини Весты и находились циники, которые наподобие Плиния Старшего из известного стихотворения Иосифа Бродского, готовы были насплетничать своему римскому другу Постуму:

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.

Жрица, Постум, и общается с богами.

Гуляя по Палатину, мы проходили мимо множества самых живописных развалин дворцов римских правителей, но было бы смешно, если бы я что-то старался добавить к тем описаням всего этого роскошества, которые можно найти в десятках путеводителей и множестве путевых очерков очень знаменитых людей. Я могу только присоединиться, вполне искренне, к восторгам, адресованным великим творениям анонимных зодчих древнего мира, о мастерстве и вдохновении которых можно судить по остаткам стен,  арок и переходов величественных дворцов Августа, Тиберия или Домициана. Но когда подумаешь, что за этим стояло огромное богатсво, непомерное тщеславие римских властителей и море человеческих жертв, невольно хочется умерить все эти восторги строчками Державина:

Река времён в своём стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остаётся

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрётся

И общей не уйдёт судьбы.

<6 июля 1816>

Стоит еще напомнить, что эти строки о суетности людских устремлений построены как акростих: «РУИНА, ЧТИ». Гаврила Романович записал их на грифельной доске более двухсот лет назад, н за два дня до своей кончины. Он был очень мудрым человеком – кто бы спорил, но покажите мне тех, кто его услышал!


Но возвратимся на Палатин и в первую очередь – к  его особой примечательности, Фарнезским садам. Как утверждают источники, в XVI  веке кардинал Алессандро Фарнезе решил превратить Палатин из места выпаса скота среди древних руин в прекрасный сад, где смогут обитать самые видные римляне того времени, начиная, конечно, с его родни. Не сразу, но со временем эта цель была достигнута. Сейчас Фарнезские сады в центре Рима – это роскошный Ботанический сад, с зеленеющими (в январе!) апельсиновыми дереьями, распустившейся мать-и-мачехой, бутонами роз, готовых вот-вот раскрытъся, пышными стеблями папируса и еще множеством вечнозеленых растений со всех концов мира. И здесь и там замечаешь снующих зеленых попугайчиков (видимо, они прогнали отсюда всех чаек – этих нахалок здесь не видно!).

Но вот мы и подошли к краю холма, к площадке кругозора. В панораме, что отсюда открывается, меня более всего поразила соразмерность ее деталей. Акценты сделаны на купола базилик и колокольни, которые и служат опорными точками перспективы общего вида города. Все остальное занимает подобающее ему место просто приличного жилья. Удивительно, но несмотря на всю неудержимость наступления всяких архитектурных новаций (ампира и модерна, а еще стекла и бетона и бог знает чего?) последних столетий, – все это, хотя и сказались на архитектурном облике города, но лишь в локальном масшатабе - улиц и кварталов. Главное – а это, конечно, силуэт города, осталoсь нетронутым. Даже Колизей, который с уровня Форума не может не подавлять своей громадностью, отсюда, из садов Фарнезе, выглядел просто как очень живописная часть ландшафта, органически привязанная к окружающей зелени. Как бы хотелось, чтобы и у нас в Москве нашлись ответственные люди, которые с таким же чувством исторической ответственности относились к застройке исторической части нашего города.










Нам было уже пора уходить с Палатина, музей закрывался. Путь наш проходил вдоль рядов пиний, и здесь снова, уже с очень близкого расстояния можно было поразиться тому, насколько благородно сочетание рисунка  темной зелени пиний и оранжевой–красной кирпичной кладки каких-то вертикальных фрагментов древних строений. Удивительно было видеть, как совсем неподалеку от нас почти как по ранжиру выстроились пинии, кроны которых образуют нечто вроде сплошной линии зеленого «горизонта».


Временами эта «линия» как будто намеренно обрамляет контуры верха стены, остатка былого величия. Кажется, что именно от живых пиний исходит то тепло, что, можно сказать, как-то оживляет остатки сооружений в этом заповеднике древностей. Картинка в целом настолько живописна, что в ней вполне органично смотрятся и лежащие на земле колонны, и их фрагменты, и даже какой-то набросанный  мраморный мусор.

Но вот и последний кадр из серии «Пинии на Палатине». На аллее, окаймленной пиниями, почти пустынно, если не считать фигурок прохожих где-то вдалеке. Главное здесь – это наши тени: от низкого закатного солнца моя тонкая тень протянулась чуть ли не в бесконечность, Катина, более массивная – чуть покороче от того, что она находится сзади от меня. Похоже, что мы с нашими тенями неплохо вписались в пейзаж! К сожалению, нет никакой возможности оставить отпечатки наших силуэтов-теней в этой аллее – они уйдут вместе с нами. Но мне кажется, что для нас с Катей эта картинка надолго сохраниться в памяти, как напоминание о всем том замечательно прекрасным, к чему мы смогли приложиться тогда, в Риме, в январе 2018 года.