Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернешь,—
Воронеж — блажь, Воронеж — ворон, нож...
Местный старик-алкоголик указал на эти окна, как на окна комнаты Мандельштама.
Удивительно, что в "Воронежских тетрадях" довольно много стихов об Италии (Мандельштам был в Италии во время своего обучения в Европе в 1908—1910гг).
Где больше неба мне — там я бродить готов,
И ясная тоска меня не отпускает
От молодых еще воронежских холмов
От молодых еще воронежских холмов
К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.
А потом известно что... Меньше года в Москве, арест и.. Владивосток... Лента фейсбука принесла вчера вот эту фотографию.
Историк Валерий Марков - на предполагаемом месте захоронения Осипа Мандельштама. Владивосток, ул. Вострецова. (взято из фбгруппы Бессмертный Барак)
Подробно о воронежской ссылке можно прочитать здесь.
Воронежские тетради - здесь.
А вот и самоубийственный стих из-за которого (в том числе) Мандельштам попал в жернова.
А потом известно что... Меньше года в Москве, арест и.. Владивосток... Лента фейсбука принесла вчера вот эту фотографию.
Историк Валерий Марков - на предполагаемом месте захоронения Осипа Мандельштама. Владивосток, ул. Вострецова. (взято из фбгруппы Бессмертный Барак)
Подробно о воронежской ссылке можно прочитать здесь.
Воронежские тетради - здесь.
А вот и самоубийственный стих из-за которого (в том числе) Мандельштам попал в жернова.
Мы живем под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны.
Только слышно кремлевского горца
Душегубца и мужикоборца.
А где хватит по полразговорца
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы как черви жирны,
А слова как пудовые гири верны.
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей
– Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову кует за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь,
Кому в глаз.
Что ни казнь у него, то малина
И широкая грудь осетина.